115 лет назад родился основатель «Спартака», легендарный . Про одного из главных людей в истории советского спорта можно рассказывать долго. И делают это многие. Но особенно ценно мнение знаменитых людей, тесно общавшихся со Старостиным. как раз такой человек. Потому мы и попросили культового тренера «Спартака» вспомнить несколько историй о Николае Петровиче.
На самом деле никто вообще не знает, в каком году он родился, - уверен Олег Иванович. - И какого числа - тоже тайна. В паспорте одна дата, в метриках - другая. Помню, с подарком, условно 12 февраля. Он нас видит и удивлённо говорит: «Да вы что, у меня же 17 августа день рождения!». Приходим 17 августа. «Да вы что, у меня 12 февраля!» Старостин - яркий пример того, что в футбол дураки не играют. Он очень любил эту фразу.
- Зачем он так отвечал?
- Не любил праздновать дни рождения.
- Вы говорите: никто не знает, в каком году он родился. Разве не 1902-м?
- Нет, в 1898-м. Почему разные даты и годы? Это он просил никому не рассказывать…
Старостин - сын егеря, рано хлебнул тяжёлой жизни. 10 лет у него вообще незаслуженно забрали, потом реабилитировали. Но 10 лет-то не вернёшь! Ещё и лучшие по возрасту годы.
Он многое пережил, потерял здоровье. Мало кто знает, что у него были проблемы с мозжечком. Иногда он терял координацию. Я поэтому в очереди в аэропорту - на всякий случай, если вдруг повалится.
Но он всегда стоял! Даже если было тяжело. И сумку свою, тяжеленную, никогда не отдавал никому. Не хотел, чтобы люди видели его слабым.
- Правда, что Старостин не пользовался лифтами и говорил: «Одна ступенька прибавляет минуту жизни»?
- Нет, почему, пользовался. Хотя фразу эту любил, да. Однажды Николай Петрович застрял в лифте. Жара стоит приличная, немного проехали, и - бац… Застрял. Я говорю игрокам: «Пацаны, раздвиньте немножко двери лифта, Николаю Петровичу под 90 лет, дайте подышать хоть немного!»
Иду к брату, Андрею Петровичу, а он спокойно расположился в автобусе. Рассказываю о ситуации. Он: «Ну ладно, пойду посмотрю...». Диалог братьев Старостиных у лифта.
Сколько сидишь, Коля?
- Минут 10…
- Ничего, я 12 лет сидел!
Но самое удивительное, что история имела продолжение. После матча нужно в аэропорт. И – бывает же закон подлости - уже застревает Андрей Петрович! Я рассказываю Николаю Петровичу. Думаю, пусть посмеётся старик. Реакцию запомню на всю жизнь: «Теперь Андрей застрял? Ах он му… о! Пойду посмотрю». (Смеётся. )
Разумеется, Николай Петрович говорил по-доброму, они всегда очень весело и уважительно общались друг с другом.
- Николай Петрович - образец умного руководителя?
- Сто процентов. Такие люди обычно управляют странами и крупными компаниями. Он пофамильно . Даже всех жён игроков знал. Был прекрасно образован, начитан, мог продекламировать массу стихов.
- Не интересовались секретом его долголетия?
- А у них вся семья такая! Сестра умерла раньше всех - в 76 лет. Остальные прожили дольше. Николай Петрович валил всё на отца-егеря, на своё детство.
Кстати, он не знал, где похоронен его папа. Мне было 35, ездили на кладбище. Старое, запущенное, ходили по нему, ходили… «Не надо, не найдём...», - говорил Николай Петрович. Я пошёл к сторожу, он знает про отца, но тоже не в курсе, где именно могила.
- Его слово было решающим, когда вы возглавили «Спартак»?
- Да. Это вообще была его идея, я, можно сказать, протеже Николая Петровича.
- Боялись его подвести?
- Очень. Перед моей первой игрой в качестве тренера «Спартака» с «Жальгирисом» Николай Петрович сказал мне: «Если сегодня проиграем, у нас отберут партбилеты». Вам не понять, что это такое. Но для нашего поколения это было всё: и карьере конец, и жизни конец… Человека, который лишился партбилета, после этого даже на простую работу могли не принять.
- Помните вашу первую встречу со Старостиным?
- Естественно! В 1976-м меня привезли в «Спартак» Варламов и Крутиков. Игроков, которых приглашают в основной состав, обычно знакомят с Николаем Петровичем. Он должен поговорить с человеком, одобрить кандидатуру, так сказать. А тогда ведь у меня хватало вариантов. И я не определился, куда мне идти. Золотов звал в «Торпедо», Лобановский хотел видеть в «Днепре». И в «Кайрат» звали. Я дёргался, думал, хочу ли вообще в «Спартаке» играть. Но когда поговорил с Николаем Петровичем – всё!
- Очаровал?
- Полностью! Поговорил со мной один на один. Спросил обо всём: о сестре, о матери отца, при этом он всегда умел слушать! Обволакивал меня своим волшебным голосом, и отказать уже было невозможно (смеётся
). Такой был человек. Золотой человек. Я очень рад, что у меня был такой учитель.
Интервью: .
Беседовали: Антон Матвеев, Денис Целых.
Из второй части интервью с Романцевым, которую мы опубликуем завтра, вы узнаете:
- нравится ли ему современный «Спартак»;
- за какие ещё команды в чемпионате России он переживает;
- жалеет ли Романцев о своей фразе в адрес болельщиков ЦСКА;
- почему ему не удалось поговорить со Слуцким, когда он хотел это сделать;
- как Робсон и Мухамадиев спорили, кто из них макака;
- как Никифоров гонялся за Цымбаларем;
- почему Баранов, на взгляд Романцева, не усилил «Спартак»;
- почему Романцев больше не хочет тренировать;
- о чём он подумал, когда решил прекратить тренерскую деятельность;
- о чём жалеет, вспоминая прошлое.
В 1943 году футболисты и функционеры «Спартака» братья Старостины были отправлены в ГУЛАГ. Однако «кровавый режим» осудил их не за политику, как позднее сочиняли братья, а за спекуляцию, торговлю освобождениями от фронта и про-немецкую агитацию. Такое поведение городского «среднего класса» во времена ВОВ было скорее нормой.
Четверо братьев Старостиных – Николай, Александр, Андрей и Пётр были арестованы в 1942 году. Сами они позднее вспоминали, что их дело было якобы сфабриковано, а причиной была месть Берии за слишком хорошие успехи их «Спартака» (в частности – в матчах с московским «Динамо», за которое болел Лаврентий Павлович).
Однако в книге «Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш», 1939 – март 1946. Документы», стр. 340-341 приводится более прозаическая причина ареста братьев Старостиных.
Спецсообщение Л.П. Берии И.В. Сталину о профашистских настроениях среди спортсменов
19.03.1942, сов. Секретно, № 444/б, ЦК ВКП(б) товарищу Сталину:
В момент напряженного военного положения под Москвой Старостины Николай и Андрей, распространяя среди своего окружения пораженческие настроения, готовились остаться в Москве, рассчитывая в случае занятия города немцами занять руководящее положение в «русском спорте».
Политические настроения Старостиных в этот период времени характеризуются следующими высказываниями.
Старостин Андрей среди близких ему лиц заявил:
«Немцы займут Москву, Ленинград. Занятие этих центров - это конец большевизму, ликвидация советской власти и создание нового порядка… Большевистская идея, которая вовлекла меня в партию в 1929 году, к настоящему времени полностью выветрилась, от неё не осталось и следа».
Старостин Н. - «11-й день наступления немцев, ну, через недельку они будут здесь. Нам надо поторопиться с квартирой и завтра всё оформить».
«…если брать комнаты, то только у евреев, потому что они больше не приедут сюда».
Жена - «…Голицыно находится в 10 километрах от Москвы, Лялечка (дочка Старостина) идёт учить немецкий язык, я тоже поучусь, а то немцы придут, а я и говорить не умею…»
Старостин: «Да, жизнь наступает интересная».
Жена - «Была интересная в 1917 году, боролись за жизнь, а теперь уничтожают всё».
Старостин: «А что тогда было интересного?»
Жена - «Свержение царизма»
Старостин: «А сейчас идет свержение коммунизма».
Жена - «Скорее бы…»
Готовясь к сотрудничеству с германскими оккупационными властями и сгруппировав вокруг себя классово-чуждый элемент, Старостины занялись накоплением материальных ценностей (валюта, золото) и продовольственных запасов.
Установлено, что Старостины связаны с разветвленной группой расхитителей социалистической собственности в системе Промкооперации и производственных предприятий спортивного общества «СПАРТАК».
Хищническая деятельность этой группы приняла широкий размах, особенно в период войны. Из числа участников группы в данное время арестовано 15 человек. Показаниями обвиняемых Старостин Николай изобличается как один из её руководителей.
Используя свои связи среди отдельных руководящих работников советских и хозяйственных органов, Старостин Николай, получая крупные взятки, незаконно бронирует лиц, подлежащих мобилизации в Красную Армию, и организует прописку в Москве классово-чуждого и уголовного элемента.
НКВД СССР считает необходимым арестовать Старостина Н.П. и Старостина А.П.
(На первом листе имеется резолюция: «За спекуляцию валютой и разворовывание имущества промкооперации - арестовать. И. Ст.»).
В ходе следствия, которое, кстати, шло почти год, выяснились такие подробности. Хищения и мошеннические операции принесли Николаю Старостину 28 тысяч рублей, Александру - 12 тысяч, а Андрею и Петру Старостиным - по 6 тысяч рублей. Но гораздо более прибыльным для братьев-футболистов оказалось не столько воровство и спекуляция валютой, а посредничество в операциях по освобождению состоятельных москвичей от фронта. В их деле говорилось:
«Руководствуясь корыстными соображениями, Старостин Николай во время Отечественной войны вошел в преступную связь с военным комиссаром Бауманского района Москвы Кутаржевским (осуждён) и за взятки, даваемые последнему в виде спиртных напитков и продуктов питания, добивался получения от райвоенкомата отсрочки от мобилизации не только в отношении работников спортивного общества «Спартак», но и лиц, не имевших никакого отношения к этому обществу». Среди людей, избежавших таким образом отправки на фронт, указаны руководители «Мосплодоовощторга», магазинов «Молококомбината», их заместители и др. За содействие указанные выше лица снабжали Николая Старостина продуктами в неограниченном количестве - в частности, «только от директора магазина Звездкина он получил масла сливочного 60 кг и колбасных изделий - 50 кг».
Через два года пребывания в заключении обвинение с Николая было снято (версии причин освобождения различны - от популярности игрока до заступничества за него со стороны Василия Сталина потому, что ему нужен был тренер по футболу). Выпущен с формулировкой «-16» (запрещено жить в 16 центральных городах СССР). Однако остальные братья Старостины отсидели весь свой срок, после чего, по некоторым источникам, за них также заступился Василий Сталин.
После смерти Сталина и последующего свержения и уничтожения Берии Хрущёвым все притеснения братьев Старостиных со стороны властей были объявлены незаконными, и братья были освобождены. Андрей Старостин был приглашён на должность начальника сборной СССР по футболу, Александр стал председателем Федерации футбола РСФСР, а Николай Петрович в 1955 году был приглашён на должность главы спортивного общества «Спартак» - на этой должности он пребывал вплоть до 1992 года.
Старостин, Николай Петрович (1902-1996)
Старостин, Александр Петрович (1903-1981)
Старостин, Андрей Петрович (1906-1987)
Старостин, Пётр Петрович (1909-1993)
«Дело Старостиных» было не единичным. Некоторые деятели крупных городов СССР тогда правдами и неправдами пыталось остаться в тылу. Правдами – получить законную бронь, неправдами – купить её.
У крестьянства и рабочих не было ни привилегий, данных свыше, остаться в тылу, ни денег, чтобы откупиться от фронта, как у таких вот «братьев Старостиных» и им подобных.
В вышеуказанной книге на стр. 471-472 приведено донесение Берии Сталину о таких случаях:
«18 ноября 1944 года. Органами НКВД вскрыты случаи незаконного освобождения райвоенкоматами и работниками военно-врачебных комиссий военнообязанных в Красной Армии. 10 октября УНКВД Ворошиловоградской области арестовано 5 работников горвоенкомата.
Эти лица выдавали фиктивные свидетельства о болезни военнообязанным и освобождали их вовсе, получая за это взятки от 2 до 10 тысяч рублей… Выявлено 13 лиц, уклоняющихся от военной службы, которых преступники снабдили фиктивными документами.
…УНКВД Ставропольского края вскрыта группа Молотовского райвоенкомата и медработников, освобождающих военнообязанных за взятки. Установлено, что они незаконно освободили 13 и сняли с учёта 27 военнообязанных…
…Арестован и привлечён к уголовной ответственности врид. Военкома Частинского района Молотовской области Шиврин.
Установлено, что за взятки Шиврин освободил от службы в Красной Армии военнообязанных – уполномоченного треста столовых Чернышова и Голдобина и Лузина».
Случаев покупки брони за взятку – только выявленных НКВД – были сотни.
Вот ещё несколько подобных дел:
«Райвоенком Пригородного РВК (бывш. Чечено-Ингушская АССР) Новосёлов и сотрудники РВК Горбушин и Иванов систематически выдавали за крупные взятки фиктивные документы дезертирам из Красной Армии, которые были сняты с военного учета.
«В феврале 1943 г. НКВД Московской области ликвидирована группа татар-дезертиров и уклонившихся от военной службы в составе Аляутдинова, Мустафина и др. Находясь в преступной связи с врачами призывного пункта Пушкинского райвоенкомата Турбевичем, Селезневым, Постниковым, Коквиной, нач. 1 части военкомата Яптевым и писарем Половинкиным, получали фиктивные заключения и свидетельства о негодности к военной службе и сбывали их дезертирам и другим лицам за суммы от 3 до 20 тысяч рублей. По показаниям врача Турбевич, ими с начала Отечественной войны освобождено от службы в Красной Армии около 100 человек».
«УНКВД Ростовской области в мае с.г. вскрыта группа лиц, снабжавшая за крупные суммы дезертиров и уклонившихся от службы в РККА фиктивными документами. Организатором группы являлся дезертир из Красной Армии Хохлов - капитан интендантской службы. Проживая в г. Ростов-на-Дону, изготовлял фиктивные документы о болезни от имени эвакогоспиталя №3883 и воинских частей и за каждый из них получал от 4 до 10 тысяч руб. Вместе с соучастником, дезертиром Сухановым, он продал дезертирам до 40 фиктивных документов, по которым они в военкоматах гор. Ростов-на-Дону и Ростовской области получали свидетельства об освобождении от воинской службы».
Так, данные по Западной Сибири показывают, сколько людей во время ВОВ имели бронь:
«В общей численности мужчин призывного возраста удельный вес забронированных в городах достигал 28%, в сельской местности – 5%».
Кстати, братья Старостины на момент их ареста тоже ведь не на фронте были, а имели бронь по линии спорта и промкооперации.
(Повседневная жизнь Москвы - 6 июня 1943 года. Чемпионат Москвы. «Торпедо» – «Динамо» – 0:1. Стадион Сталинец (ныне – Локомотив). Все футболисты – забронированные, мужчины на трибунах – тоже)
Старостин, Николай Петрович. Нападающий. Заслуженный мастер спорта СССР (1934).
Родился 13 февраля (26 февраля по новому стилю) 1902 г. в Москве. Умер 17 февраля 1996 г. в Москве.
Начал играть в 1917 г. в клубной команде РГО (Российское гимнастическое общество).
Выступал в московских клубах "Московский клуб спорта" (1922), "Красная Пресня" (1923-1925), "Пищевики" (1926-1930), "Промкооперация" (1931, 1934), "Дукат" (1932-1933), "Спартак" (1935 - 1936).
Играл за сборные Москвы (1922–1935) и РСФСР (1928, 1930).
Чемпион РСФСР 1922, 1927, 1928, 1931 гг.
За сборную СССР сыграл в 6 неофициальных матчах, забил 1 гол.
Старший тренер команды «Динамо» Комсомольск-на-Амуре (1945, 1946). Старший тренер команды «Динамо» Алма-Ата (1952, 1953). Начальник команды «Спартак» (1936, 1955-1964, 1967-1975, 1977м1995).
Награжден тремя орденами Ленина (1937, 1987, 1990), орденом «Дружбы народов» (1982), орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени (1995). Герой Социалистического Труда (1990).
«НИКОЛАЙ СТАРОСТИН НЕ ЗНАЕТ СТАРОСТИ »
Живой легенде нашего футбола исполнилось 93!
Не правда ли, удивительно, что в нашей процветающей футбольной прессе лишь редкие вкрапления связаны с Николаем Петровичем Старостиным? Не перечесть говорунов, заявителей по поводу и без повода, неуемна лавина повторяющихся фраз, а суждений этого единственного в своем роде человека не сыщешь. Добро бы, он слыл горлецом либо грубияном, так нет, напротив, вежлив, корректен, уважителен к репортерскому труду. А ведь он свидетель и участник, по сути дела, всей истории советского, российского, московского футбола, готовый рассказывать о ней, не заглядывая в пыльные летописи и хартии. И уж если сопоставлять события века двадцатого с веком футбольным, что вполне уместно и небезынтересно, то более впечатляющей, характерной фигуры, право же, не обнаружишь. То обласканный советскими властями, то арестант, отбывающий 12-летний срок, удачливый руководитель нашего лучшего клуба и одновременно, на взгляд чиновничьего окружения, подозрительный фантазер, «частник», «нэпман», вынужденный много лет метать бисер перед свиньями и понятый, лишь когда ему уже было под девяносто. Кроме всего прочего, Старостин и поныне в «Спартаке» не просто посиживает на трибуне, а включен и по должности начальника команды, и по знаниям и авторитету во все перипетии своей команды, три года подряд чемпионствуюшей в России.
Вернусь к вопросу, с которого начал. Я имел несколько обстоятельных рабочих встреч со Старостиным, когда предстояло или написать что-либо о нем, либо помочь ему, вечно закрученному, записать воспоминания и мысли. И каждый раз я испытывал неловкость: я был уверен, что все им наговоренное он мог бы прекрасно и без моего участия изложить, да еще сохранив драгоценную русскую речь начала века, ныне почти утраченную, которой он владеет сызмала.
Редкостное для 1937 гола награждение орденом Ленина и «дело Старостиных» в 1942-м. В этих двух противозначных событиях, кроме зловещего пересечения милостей, свалившихся с кремлевского потолка, и Лубянского террора, кроме причуд человеческой судьбы, заключена и одна из разгадок личности Николая Старостина.
Твердое, здоровое, с разветвленными корнями родословное древо: Псковская и Владимирская губернии, в предках егеря и ямщики, старообрядцы и православные, многолюдные дома-крепости, семейные советы. Все это, вместе взятое, произвело на свет, вырастило, воспитало Николая - хозяина. Деловая сметка, практический ум, коммерческое училище братьев Мансфельдов и финансовое образование дали жизненное направление. Как-то я пошутил: «Если бы не советская власть, вы бы директорствовали в банке». Николай Петрович по своему обыкновению погрузился в размышление и, прикинув в уме, ответил: «Нет, на банк бы не потянул, а отделение осилил бы».
Футбол - небесное знамение
В 1918 году явился футбол, как небесное знамение, как предначертание свыше. И произошло что-то, напоминающее химическую реакцию, увлечение, привязанность, страсть, объединившись с задатками хозяйскими, дали человека совершенно необходимого, ценного, редкого - мастера, игрока да еще деятеля, распорядителя кредитов, главу администрации. В этом объединении не было и намека на вынужденность, полная естественность и свобода: все, что было ему под стать, на что способен, Старостин получил. И это тем более удивительно, ведь футбол в двадцатые годы не успел еще завлечь ни народы, ни правителей, ни денежных тузов.
Спросил его, что он считает своим наибольшим достижением. «Прежде всего то, что я и мои три брата всегда были верны одному клубу. И еще то, что я причастен к десяти победам „Спартака“ в союзных чемпионатах (две были одержаны во время его лагерного отсутствия, - Л.Ф.) и нескольких - в розыгрыше Кубка».
Такой ответ кого-то заставит недоуменно пожать плечами, очень многие из подвизающихся на футбольном поприще с легкой душой дрейфуют от пристани к пристани, от вымпела к вымпелу, а тут, на тебе, убежденный, закоренелый однолюб, достоинство, украшающее бескорыстного мученика-болельщика, но вовсе не обязательное для тренера или менеджера. И опять-таки полная естественность - как начал Старостин на одном месте, так всю жизнь не представлял себе иной участи. Как это ни странно прозвучит, но «старый» Старостин, знающий в футболе, по его собственному выражению, «почти все», если самую малость его раззадорить, моментально скидывал мантию почетного доктора и кидался в перепалку, выдавая свои пристрастия, зачерпнутые в молодые годы. Он великолепный, красивый любитель, с годами научившийся владеть собой, умеющий гораздо раньше, чем поостынут вокруг него горячие головы, изрекать уравновешенные, безупречные приговоры. Он являет собой - нет, не причудливое, не для отвода глаз, не обманное, а самое что ни на есть натуральное единство романтичности, которую способен высечь футбол, с практичностью, которую он требует для своего благоденствия.
«…Он взял защитника за шиворот »
Будучи человеком действия, прикипев душой к футболу, он и ринулся во все быстрины и омуты ради его процветания. И все-то ему оказывалось по плечу. И «Красная Пресня», предтеча «Спартака», и всевозможные сборные - Москвы, РСФСР, СССР, всюду он капитанствовал (по-современному - руководил) и не то чтобы делал это под нажимом, по требованию со стороны, а был готов к тому и, думаю, ждал, желал очередных многообязываюших назначений. В футбольной пассивной, созерцательной среде не так уж много жаждущих деятельности, помимо поля, еще меньше способных к ней, а отмеченные дарованием такого рода и вовсе наперечет.
Спросил я брата Николая, Андрея, как играл его старший брат. Андрей Петрович ответил так:
Николай был ярчайшим представителем стиля «бури и натиска». Представьте, - продолжал он со своей тонкой, полумесяцем, улыбкой и сощурив глаза, - бежит он по правому флангу с мячом, и на пути его вырастает защитник. Что, вы думаете, предпринимает Николай? Он берет защитника за шиворот, пользуясь своей немалой силой, переносит его на беговую дорожку и бежит дальше к воротам…
Андрей Петрович хохотал, он надеялся, что шутка принята должным образом, ни в коем случае он не позволил бы ни себе, ни собеседнику обидеть брата.
Николай Петрович, еще продолжающий играть, посещающий службу, замечен, высмотрен, оценен. Влиятельный вождь комсомола А. Косарев втягивает его в создание нового спортивного общества. Поручает разыграть футбольный матч на Красной площади. Спектакль этот смотрит с Мавзолея Сталин, ему нравится, по его соизволению игра продолжается дольше, чем предусмотрено сценарием. Руководя спартаковским обществом в масштабах Москвы, Старостин остается футбольным авторитетом, и ему доверена подготовка матча с басками с условием обязательно победить, ибо до этого проиграли и московское «Динамо», и сборная «Динамо», и дважды тбилисское «Динамо». Усиленный «Спартак» одерживает прямо-таки сказочную победу (6:2). Спустя несколько дней выходят указы о награждениях, и Николай Старостин - кавалер ордена Ленина.
Невиновные храбрее виноватых
Такая головокружительная карьера и в добропорядочных обстоятельствах могла вызвать кривые усмешки завистников. А тут надвинулся зловещий силуэт министра в пенсне, Берия, на беду, неравнодушного с юных лет к футболу, да не вообще к футболу, а к тому, что входил в его епархию, динамовскую. Старостина ему не требовалось выслеживать, он когда-то «лично» играл против него, в Тифлисе, был с ним знаком, знал, как тот умеет «идти на ворота». Хотя репрессии косили слепо, без разбора, мастеров футбола трогать не было принято: потешное войско, что с него взять, пусть носятся с мячишком и развлекают публику.
Но в 1939 году был разыгран матч, который для моего юного довоенного поколения был выше и главнее всех когда-либо виденных. Без каких-либо обоснований, вопреки спортивным законам переигрывался полуфинал Кубка между «Спартаком» и «Динамо» (Тбилиси) спустя три недели после финала. Прошло Бог знает сколько времени с того 30 сентября, но я помню тесно прижатые молодые костлявые плечи нашей компании (четверо на три билета), сдавленное дыхание, дергающиеся колени: никогда ни до того, ни после мне не приходилось «болеть» - без преувеличения - до беспамятства. Для нас решалась не судьба Кубка и «Спартака», решалась судьба футбола в нашем обиходе. Останемся ли мы с ним, как на острове справедливости, или махнем рукой, поставим крест на этой блажи. Не знаю, как бы мы себя повели, если бы у «Спартака» отняли победу. К счастью, он выиграл этот матч. К счастью для нас, сидевших на трибунах. Для Старостиных дни на свободе после этого были сочтены.
«По своей наивности…» Оговорка из книги Николая Старостина, книги-исповеди. Не знаю, шептал ли ему тогда кто-нибудь на ухо предостережение: «Отдайте Кубок, пусть подавится, а то не ровен час…» Невиновные храбрее виноватых. Старостин ломил напролом, его вела даже не преданность футболу (к чему высокие материи!), а простое ощущение, что футбол никак не может оказаться под подозрением, быть наказуемым, он же никаких угроз в себе не таит. А то, что шепот за плечами, так что удивительного, если родной «Спартак», где он председатель правления клуба, два года подряд всем наперекор присваивает и чемпионское звание, и Кубок. В тридцать девятом, когда навязали ту переигровку, Николаю Старостину, кавалеру высшего ордена, знаменитому на всех стадионах страны и за их пределами, всего 37, силушка играет, замыслы тешат, любой управленческий, хозяйственный вопрос разрешим, вот он и верит, что оттащит любого, кто вознамерится помешать, за шиворот с пути.
Орден Ленина и арест - в его жизни рядом, на одной нити.
Провидец
С осени 1954 года, сразу после реабилитации, Николай Петрович как заделался начальником команды «Спартак», так и продолжал им быть с годичным перерывом. А в том перерыве «Спартак», напомню, как раз и загремел в первую лигу.
Но с него достаточно, его не соблазнить высокопоставленными связями («у нас есть болельщики в верхах, но от них одна морока, а толку никакого»), почетным представительством в президиумах и комитетах, показными затеями. У него - команда. Он в книге назвал футбол не профессией своей, а смыслом жизни. Такое ощущение исключает светскость, возвращает человека к самому себе.
С прибавлением возраста в уважении начинает посверкивать восхищение. Ну, допустим, человек, которому девяносто, пересаживается с самолета на самолет, летает по всему свету, хотя молоденькие крепыши рядом с ним скрипят и вздыхают, мучаясь кочевой жизнью. (Проведал я недавно по телефону Николая Петровича, спросил полагающееся: «Как поживаете?», и ответом было: «Все плохо, разве что здоровье не беспокоит»). Предположим, за ним тянется слава, что быстрее его никто не умеет в уме переводить одну валюту в другую (о себе он нередко говорит - «финансист»). В конце-концов все это можно объяснить исключительностью, феноменальностью.
Был случай, собрали в ЦК на Старой площади очередное совещание - «О задачах советского футбола». Взял слово в прениях Николай Петрович, его обычно слушают в тишине. А за несколько дней до совещания в «Футбол-хоккее» была напечатана моя статья под названием «Футбольное дело», в которой я завел речь о жизненном, хозяйственном укладе команд. И вдруг Николай Петрович пошел ссылаться на эту мою статью, напирая на то, что «дело» в наше время самый накипевший вопрос.
В этом здании ужасно не любили, если внимание отвлекалось от здешних, заранее заготовленных постановлений и указаний. И я уже заметил, что из президиума и на оратора, и на меня бросают неприязненные, осуждающие взгляды. Под «футбольным делом» Старостин подразумевал неотвратимость перехода к профессионализму, который в высокоидейных партийных кругах расценивался как «реставрация капитализма».
На протяжении десятилетий на Николая Старостина смотрели, как на уникум, хотя бы потому, что некого было поставить рядом с ним из начальников команд - по-нашему, а по-западному - менеджеров. Их не искали, им не придавали значения, сменялись случайные, безликие фигуры, а всю власть отдавали тренерам, что было удобнее для начальства, которое управляло, балуясь, ни за что не отвечая и не рискуя собственным карманом.
Его часы никогда не врут
Самим фактом своего существования в должности начальника Старостин напоминал,
взывал, убеждал, втолковывал, что неладно, глупо, неуклюже, лживо устроены
отношения как в клубах, так и в масштабе федерации. Его с удовольствием
слушали на разных совещаниях (красно говорит!), читывали его статьи и
книги, но никто и не подумал прислушаться к глубокоуважаемому чудаку,
куда как удобно было отмахнуться, обозвать его свысока старинным, инфантильным,
сочинителем иллюзий.
И все-таки всех скептиков, нерадивых, лодырей, всю невежественную бестолочь Николай Петрович переждал, вынес, вытерпел. Ко дню общего согласия, в конце восьмидесятых, что без реорганизации клубам не прожить, он пришел со своими давным-давно выношенными убеждениями. И оказался моложе молодых. И это выше бросающейся в глаза возрастной феноменальности, это выигрыш разума, умение жить по часам, которые не врут.
Лев ФИЛАТОВ. Газета «Комсомольская правда», 25.02.1995
ХРАНИТЕЛЬ СПАРТАКОВСКОГО ОЧАГА
Однажды, в августе 79-го, дома у Николая Петровича Старостина на улице Горького я спросил его:
Почему больше всего людей в нашей стране болеют за «Спартак»?
Видите ли, Леонид, на этот счет существует несколько гипотез, - ответил Старостин. - На мой же взгляд, решающую роль сыграло то обстоятельство, что динамовский и армейский клубы родились в 1923 году, а спартаковский - на 12 лет позже. В семье же - и футбольная, вероятно, не исключение - особые симпатии обычно питают к младшему ребенку, окружая его постоянной заботой и вниманием. К тому же стиль «Спартака» - изящный, техничный, комбинационный, атакующий, строившийся на мыслящих игроках, сразу пришелся по вкусу поклонникам футбола, а непредсказуемость спартаковского характера их страшно интриговала.
Через месяц на установке в Киеве перед матчем, ставшим в чемпионате ключевым, Старостин, как всегда, взял слово после Константина Ивановича Бескова:
Во-первых, вы знаете, как будет играть Киев, а Киев не знает, как будет действовать «Спартак». Во-вторых, десять лет назад «Спартак» здесь выиграл и стал чемпионом. После этого «Спартак» здесь не выигрывал и чемпионом не был. И, наконец, третье. Сегодня вы посмотрели фильм «Каскадеры». Так берите же пример с героев картины: рискуйте на поле, ведите себя, как настоящие спортсмены - ноги в игре не прячьте!
У меня, как, впрочем, и у игроков, мурашки побежали по спине. Мог ли в тот день «Спартак» проиграть? Конечно, нет!
Всегда хочется, чтобы заключительное слово было свежим, кратким и, если так можно выразиться, восклицательным, - говорил мне на обратном пути в купе за чашкой индийского чая Николай Петрович.
Что самое удивительное, по мнению футболистов разных поколений, он действительно никогда не повторялся. А однажды перед матчем с московским «Динамо», как рассказал мне Геннадий Логофет, Симонян, определив тактику и стратегию игры, обратился к начальнику команды с риторическим вопросом: «У вас есть что-нибудь добавить?» Наступила непривычная напряженная пауза. И вдруг неожиданно для всех Старостин свернул газету, на которой делал пометки для своей речи, и с криком: «Ух уж это „Динамо“!» прибил муху, жужжавшую на оконном стекле. Игроки все поняли, и на этом собрание закончилось.
Конечно, Старостин был причастен к той победе над «Динамо», как, впрочем, ко всем успехам красно-белых, хотя провел в чемпионатах страны лишь один матч и никогда «Спартак» не тренировал. Но кому доверить место на капитанском мостике спартаковского корабля, определял именно он. И практически безошибочно. Так было, например, в 1960 году, когда Старостин во всех инстанциях, в том числе и в горкоме КПСС, настоял на том, чтобы старшим тренером команды стал 33-летний Никита Симонян, только вчера повесивший бутсы на гвоздь. Так было в 1977 году, когда вопреки традиции и наступив в интересах дела на горло собственной песне, Старостин впервые доверил бразды правления родным клубом динамовцу Константину Бескову. Он был уверен, что опыт и доскональное знание предмета позволят Бескову поднять «Спартак» со дна, на которое он опустился за год отсутствия самого Николая Петровича. Так было и в 1989 году, когда преемником Бескова стал 35-летний Олег Романцев, хотя многие авторитетные специалисты не скрывали желания тренировать «Спартак».
Для Романцева же приглашение Старостина явилось приятным сюрпризом. Однако это не помешало ему в том же году завоевать вместе с командой золотые медали и тем самым оправдать доверие патриарха клуба. Пройдет совсем немного времени, и Старостин вскоре после развала Союза сумеет не только сохранить костяк «Спартака», но и, по-хозяйски распорядившись деньгами, по рекомендации Романцева приобрести Онопко, Ледяхова, Пятницкого, Рахимова, Касумова, Цхададзе, Чернышева, Никифорова, Цымбаларя, Кечинова…
Я всегда поражался, с какой необыкновенной легкостью он находил общий язык с игроками, которые годились ему в правнуки. С другой стороны, футболисты, независимо от возраста, готовы были часами слушать - будь то в Тарасовке, в электричке на пути с базы до Ярославского вокзала или в автобусе - потрясающие рассказы Старостина, в одном из которых он как-то признался, что нарушил спортивный режим лишь раз в жизни: «Когда на собственной свадьбе вкатили в меня бокал пива!» Хотя однажды на банкете в Ирландии Старостин выпил два айриш кофе, не подозревая, что в нем, кроме взбитых сливок, есть виски. По пути в гостиницу он распевал русские песни, а когда на следующее утро ему рассказали, из чего состоит кофе по-ирландски, Старостин воскликнул: «Ах ты, нечистая сила! То-то, смотрю, меня „на песняка“ потянуло»! Шутки шутками, а со Старостиным команда чувствовала себя как за каменной стеной.
1958 год. Ноябрь. Лужники. Матч за золото «Спартак» - «Динамо» (Киев). На табло - 2:2. Начальник отдела футбола Всесоюзного спорткомитета Гранаткин, не сомневаясь в ничейном исходе, обращается к Старостину: «Николай Петрович, переигровку назначаем на 12-е». - «Побойтесь Бога, Валентин Александрович. Дайте время дух перевести. Переигрывать надо по крайней мере 13-го». - «Ни в коем случае», - стоит на своем Гранаткин. И их нешуточный спор превращается в перепалку. Тут Симонян с левого фланга подает угловой, и Сальников переправляет мяч в сетку. 3:2 и шесть минут до конца. «Вот теперь, товарищ Гранаткин, можете назначать переигровку на 12-е», - мгновенно реагирует на происходящее Старостин и, радостный, спешит поздравить «Спартак», в чьей победе он уже не сомневался.
Он до конца дней верил в свою команду - недаром любил повторять: «Нынче наши им пропишут!» Только «прописывать», то бишь побеждать на международной арене супербогатые клубы, «Спартаку» становилось все труднее и труднее. И после крупного поражения от «Барселоны» Старостин признался мне, что мечтает о том времени, «когда над „Спартаком“ возьмет шефство какой-либо отечественный финансовый магнат». Сегодня такое время наступило. Только, к нашему величайшему сожалению, хранитель спартаковского очага до него не дожил…
СОВЕСТЬ РОССИЙСКОГО ФУТБОЛА
26 февраля исполнилось бы сто лет Герою Социалистического Труда, заслуженному мастеру спорта Николаю Петровичу Старостину. О Николае Петровиче написано много книг, статей, воспоминаний. Он и сам опубликовал несколько книг. И все-таки для полного портрета этой незаурядной личности, Человека с большой буквы, думается, не хватает каких-то деталей. По просьбе нашего корреспондента недостающие штрихи постаралась восполнить дочь Николая Петровича Елена Николаевна.
В ПАСПОРТЕ БЫЛА НЕТОЧНОСТЬ
Елена Николаевна, уточните, в каком же году на самом деле родился Николай Петрович? Дело в том, что бывший вратарь «Спартака» и журналист «Советского спорта» Алексей Иванович Леонтьев, с которым я долго работал в одном кабинете, уверял, что в паспорте вашего отца год рождения был указан 1898-й.
Папа родился в 1902 году, хотя в его паспорте действительно одно время было указано, что он родился на четыре года раньше. Эта неточность, по словам самого папы, объяснялась тем, что во время ссылки какой-то сердобольный начальник лагеря распорядился прибавить папе лишних четыре года с тем, чтобы спасти от таких тяжелых работ, как лесоповал.
Николая Петровича арестовали, когда ему было 40 лет. Тогда вы были маленькой девочкой и, возможно, не помните этого печального события.
Почему же? Все было, как в фильмах о тех временах. Тогда мне было 7 лет, и многое я уже понимала. В памяти, например, запечатлелось, как ночью к нам в трехкомнатную квартиру на Спиридоньевке со стуком ворвались незнакомые дяди, в темноте фонариком осветили все уголки, затем увели папу, опечатали две комнаты, а нам с мамой и старшей сестрой Евгенией разрешили жить в девятиметровой комнате. Обыск, кстати, продолжался еще двое суток. Из квартиры были вывезены мебель, картины, другие ценные вещи. По-моему, остался только один большой стол, который нелегко было вытащить. Позже, когда папа был реабилитирован, мама обратилась в суд, но ей вернули только ее приданое - спальный гарнитур. Жалко, конечно, картины. Папа с юношеских лет увлекался антиквариатом, особенно живописью, часто ходил в художественные салоны, покупал хорошие картины. Не исключаю вероятности, что некоторые из них и сейчас украшают квартиры семей бывших чиновников.
РАСПЛАТА ЗА ПОПУЛЯРНОСТЬ
А в чем обвинили Николая Петровича и его братьев?
Повод для ареста нашли какой-то ерундовый - то ли за анекдот, рассказанный папой, который расценили как антисоветский, то ли за то, что он дал закурить немецкому военнопленному, которых в Москве в 1942 году было много.
Но ведь за анекдот могли посадить только Николая Петровича, а не всех братьев?
Это, повторяю, был только повод, который, похоже, долго искали. Как считал сам папа, большая популярность «Спартака» и его руководителей не давала покоя покровителю «Динамо» главному палачу Берия, по указанию которого и было сфабриковано «дело Старостиных». Суть его в том, что папа с братьями якобы вступил в сговор с врагом народа, тогдашним секретарем комсомола Косаревым, готовившим покушение на Сталина и других руководителей партии. Косарев, как известно, был расстрелян, а папу и трех его братьев, жену Андрея Петровича Ольгу Николаевну арестовали и разбросали по разным лагерям. Кстати, Ольга Николаевна, цыганка по национальности, не только жива, но до сих пор танцует в театре «Ромэн».
А вашу маму оставили в покое?
Слава Богу, ее не тронули. Хотя после ареста папы она проявляла активность, куда-то ходила и писала, пыталась доказать ошибку чекистов.
Николай Петрович после суда был отправлен на Север, в Котлас, в Коми АССР. Когда вы об этом узнали?
Не сразу. Мама, правда, видела отца то ли в суде, то ли на пересыльном пункте, когда его отправляли по этапу. Первое письмо от папы получили то ли из Котласа, то ли из Ухты. Но к тому времени мы знали, куда его направили, причем об этом нам сообщали даже незнакомые люди, которые видели его по пути на Север. А в 1945 году папу перевели на Дальний Восток, где ему жилось уже полегче.
У вас, дочери «врага народа», были осложнения в школе, при поступлении в институт?
В школе, которую я закончила с медалью, ко мне относились нормально. А вот потом возникли трудности. Я мечтала поступить в Бауманское техническое училище, но у меня даже документы не приняли. Пришлось искать институт, в котором на графу о родителях не обращали особого внимания. Так я поступила в химико-технологический институт имени Менделеева, хотя первоначально такого желания не было.
ВЫСОКОЕ ПРИЗНАНИЕ ЗАСЛУГ
Незадолго до смерти Николаю Петровичу было присвоено звание Героя социалистического труда. Как он отреагировал на это? Не увидел ли в этом извинения государства за несправедливое наказание?
Был доволен. При случае охотно прикалывал золотую звезду на лацкан пиджака и, на мой взгляд, присвоение высокого звания расценивал как признание государством его заслуг, а не как извинение. Ведь государство, по его мнению, извинилось перед ним еще в пятидесятые годы, когда реабилитировало его, вернуло награды, восстановило в звании заслуженного мастера спорта.
В этой связи мне вспомнился замечательный журналист «Советского спорта» Александр Яковлевич Витт, который так же, как и Николай Петрович, был безвинно осужден и много лет просидел в лагерях на Севере, затем трудился в жарких степях Казахстана. Тем не менее он считал, что с ним обошлись справедливо. А как вспоминал Николай Петрович об этих двенадцати годах, проведенных в заключении?
С психикой у него всегда было нормально. Даже перед самой смертью, лежа в постели, он собрал нас всех и сказал: «Смотрите, как умирает Старостин» - и спокойно в последний раз закрыл глаза. Тем не менее никакой озлобленности по отношению к социалистическому строю он не проявлял. Возможно, сказалось и то, что в отличие от братьев тюремная жизнь у него протекала относительно спокойно. Дяде Пете в лагере, например, отбили легкие, и по возвращении в Москву он заболел туберкулезом, ему также ампутировали ногу. А папа, как известно, прожил почти сто лет. Возможно, повторяю, сказалось и то, что за девять лет до освобождения на Дальнем Востоке он тренировал команду «Динамо» и был относительно свободен - даже ездил с ней в разные города. Да и мы с мамой приезжали к нему.
Зато следователей с Лубянки он с негодованием вспоминал чуть ли не до последних дней. Он часто рассказывал, как его подолгу держали в одиночной камере, как ночью не разрешали спать. Это были страшные пытки, наверное, пострашнее, чем избиения, после которых человек терял сознание и хотя бы ненадолго выключался из страшной действительности.
Я читал в книге Николая Петровича, что в начале 50-х годов он добрался даже до дома.
Такой случай действительно был. В те годы меценатом клуба ВВС был сын Сталина Василий, который захотел, чтобы его футбольную команду тренировал мой папа. И вызвал его в Москву. Но в КГБ узнали об этом, снова арестовали отца и отправили к месту отсидки. Но Василий Сталин перехватил папу по дороге, прислал за ним специально самолет и поселил его в своем особняке на Гоголевском бульваре. Однако КГБ был все-таки сильнее сына Сталина, и в итоге полного освобождения папе пришлось ждать еще несколько лет.
Как Николай Петрович воспитывал вас?
Он вернулся в Москву, когда я была уже студенткой, так что у меня и у сестры уже сложились свои взгляды на жизнь. Но детей он всегда любил. По крайней мере, внукам старался дать то, что не смог дать нам, когда мы были маленькими. Особенно это проявлялось во время зарубежных поездок, откуда обязательно он всем привозил подарки.
Слышал, что у Николая Петровича в семье был такой непререкаемый авторитет, что его побаивались даже братья?
Это так. Моего папу главой семейства признавали не только мы с мамой и сестрой, но и его братья и сестры. Это объяснялось прежде всего тем, что их отец умер, когда Николаю Петровичу было всего 18 лет и на его руках оказались младшие три брата и две сестры. И он для них стал новым отцом. В свою очередь мои дяди и тети по достоинству оценили заботу старшего брата и даже когда сами стали взрослыми, всегда считались с его мнением, признавали его главным в семье и при решении серьезных вопросов даже побаивались лишний раз возразить ему.
В роду Старостиных любили семейные застольные встречи. Чаще всего собирались у нас, и тамадой всегда был папа, который много говорил. Но главное, все его слушали. И не только потому, что он был хорошим рассказчиком, а скорее потому, что он был старшим, которого не принято перебивать.
Но сам-то Николай Петрович, как известно, был аскетом?
Папа действительно не пил, не курил. И это нередко сковывало моих родственников за столом. Зато после папиного ухода они позволяли себе расслабиться.
А вашу маму Николай Петрович сильно любил?
Очень сильно. Порой даже мы, привыкшие к его заботам, удивлялись и восхищались его трогательному вниманию. Особенно по случаю каких-нибудь праздников. Помнится, в мамин день рождения он преподнес ей вместе с букетом цветов четверостишие собственного сочинения: «Твои глаза - как диадемы, и, в сердце нежность затая, я подношу вам хризантемы».
ПРОГУЛКИ ВМЕСТО ПОЕЗДОК
А как он проводил свободное время?
За 40 лет работы в «Спартаке» он ни разу не был в отпуске. Лет до 85 мы и дома-то видели его редко - многочисленные поездки, сборы. И только в последние годы стал ежедневно приходить домой пораньше: войдет в квартиру, поставит портфель на комод и отправляется на прогулку. У него был свой маршрут - от Пушкинской площади до Никитских ворот. «Папа, но ты же устал, с утра наверняка ничего не ел. Поэтому сначала отдохни, перекуси, а уж потом иди гулять», - обычно говорила я ему. Но уговорить его было невозможно, отвечал: «Пойду прогуляюсь, пока голодный». После ужина он уходил в свой кабинет, где перечитывал газеты, а он подписывался, наверное, на все периодические издания, в 21 час появлялся в гостиной, усаживался у телевизора и смотрел любимую программу «Время». Дома он ел по два раза в день - завтракал и ужинал. Все боялся растолстеть, поэтому, вставая из-за стола, обязательно измерял свою талию. Семейные разговоры, как правило, проходили во время чаепития. Папа охотно рассказывал нам все последние новости, и мы знали, кто в «Спартаке» женился, у кого ребенок родился, кто получил квартиру, а кто травму. Да, забыла сказать, что папа любил порядок в квартире. Поэтому перед его приходом мы бегали по комнатам и протирали тряпочками даже то, что блестело, раскладывали вещи по местам.
А вы все время жили с родителями в одной квартире?
Практически да. Только в последние годы мы от них переехали. А желание жить вместе проявляла мама, которая считала, что в пятикомнатной квартире места всем хватит.
У вас была дача?
Своя дача появилась только в 1975 году после смерти мамы. К тому же у нас с сестрой Евгенией выросли дети. А до этого мы снимали дачу, чаще всего в Тарасовке, рядом со спартаковской базой.
Николай Петрович, если не ошибаюсь, ездил только на служебной машине?
Своей машины у него и в самом деле никогда не было. Да и на служебной он ездил только в последние годы, а так предпочитал ходить пешком или пользовался общественным транспортом. Тем не менее однажды у него угнали служебную иномарку. Причем, как рассказал водитель Анатолий, произошло это в течение пяти минут, пока он поднимался зачем-то в свою квартиру. Машину, насколько мне известно, так и не нашли. И не знаю, чем закончилась эта история. Но, по-моему, папа, переживавший не столько за угнанную машину, сколько за водителя, как говорят, спустил дело на тормозах.
Известно, что братья Старостины были большими любителями охоты, собак. К Николаю Петровичу это тоже относилось?
Ни охотой, ни рыбалкой он не увлекался. А вот собак любил, хотя и считал, что в московских квартирах их содержать нельзя. Любовь к собакам в роду Старостиных была в крови - когда-то в ярославской деревне у них была даже псарня. Но условия теперь другие, тем не менее любовь к этим животным сохранилась. Например, недавно мой кузен, сын Петра Петровича Андрей, после смерти собаки даже перенес инфаркт. А вот кошек у нас не только не любили, но даже побаивались. Дело в том, что в детстве они видели, как на их псарне кошки нападали на щенят и вырывали им глаза.
БАРЕЛЬЕФ ГОТОВ, НО БУДЕТ ЛИ ОН УСТАНОВЛЕН?
Затянувшуюся беседу Елена Николаевна завершила словами: «Все проходит, и это пройдет», - любил повторять папа».
 |
|
В центре Москвы, на Тверской улице открыта мемориальная доска в честь знаменитого советского футболиста, основателя спортивного общества «Спартак» Николая Петровича Старостина. Памятная доска будет располагаться на фасаде дома номер 19 по Тверской улице, где на протяжении 30 лет жил прославленный футболист, вся жизнь которого была связана с клубом «Спартак». На мемориальной доске, выполненной из бронзы, изображен профиль Старостина, а вокруг его головы лавровый венок, который венчает эмблема девятикратного чемпиона России по футболу. На церемонии открытия памятной доски, автором которой стал архитектор Анатолий Вечуков, присутствовал мэр Москвы Юрий Лужков, председатель Госкомспорта Павел Рожков и известные в прошлом футболисты Никита Симонян и Владимир Маслаченко. «Это событие становится особенно важным: Старостин был великим спортсменом и общественным деятелем, который активно участвовал в развитии футбола в СССР и в России», - сказал московский градоначальник. |
В точности этих слов вроде бы сомневаться не приходится. Но бывают исключения. В данном случае память о Николае Петровиче, которая наверняка еще надолго останется в сердцах тех, кто имел счастье встречаться с этим замечательным человеком. Если о палачах и следователях, пытавших когда-то несправедливо обвиненных людей, помнят только их жертвы, то к таким людям, как Старостин, так же, как к его любимому Пушкину, не зарастет народная тропа. Особенно после того, как на доме № 19 по Тверской улице, в самом центре столицы - родного города Старостина, установят мемориальную доску.
Если установят, - засомневалась Елена Николаевна. - Ведь памятный бронзовый барельеф давно готов и ждет своего часа в мастерской скульптора, футбольный клуб «Спартак» заплатил за него 8 тысяч долларов. Но все, оказывается, упирается в какое-то разрешение, которое опять же вроде бы уже подписано мэром Лужковым, но было утеряно одним из многочисленных чиновников. Выходит, бумажка всему голова.
ЗАБАВНЫЙ СЛУЧАЙ
Никита Симонян:
Как-то на базе в Тарасовке мы заканчивали тренировку игрой в квадрат. Одним из водящих был Сальников. Это был очень техничный футболист, но в тот вечер он долго не мог перехватить мяч, и подошедший к нам Николай Петрович не выдержал и громко расхохотался: «Серега, тебя совсем измочалили, а ты все никак не можешь отобрать мяч?» Сальников остановился, посмотрел в сторону Старостина и выпустил в него очередь нецензурной брани. Все оцепенели и ждали, что же будет дальше. А Николай Петрович захохотал еще громче, повалился на землю, задрав ноги, как мальчишка. Сальников подошел к нему: «Делайте со мной, что хотите, Николай Петрович, но сначала извините меня, я такой дурак! В пылу становлюсь сумасшедшим». «Ладно, иди. Знаю я тебя шалавого, - пожалел Сергея Старостин».
Анатолий Коршунов:
В 1962 году «Спартак» проводил сбор на Кипре, где, как известно, есть на что посмотреть. Однажды после напряженной утренней тренировки нас повезли на древние раскопки. Было жарко, к тому же сказывалась усталость, поэтому мы думали только о том, когда же закончится экскурсия. Но гид честно выполнял свои обязанности, а мы, как стадо баранов, плелись за ним, как за пастухом. Вдруг кто-то заметил отсутствие в группе Николая Петровича. Остановились, посмотрели по сторонам и увидели такую картину: на автомобильную стоянку подъехала очередная группа туристов, из автобуса вышли 20 манекенщиц из Израиля, и вот ими-то, длинноногими красавицами, залюбовался начальник нашей команды. Валентин Ивакин не выдержал и крикнул: «Николай Петрович, не отставайте, нас ждут раскопки». «Валентин, какие раскопки, когда тут такие попки?» - отреагировал Старостин.
Елена Старостина:
Папа не мог терпеть грязной обуви, и дело нередко доходило до того, что он брал сапожную щетку и начинал наводить блеск на ботинках, сапогах, туфлях. Однажды к нам приехал сапожник «Спартака». Пока мы беседовали с ним в гостиной, папа вышел в прихожую, взял грязные ботинки сапожника и стал их приводить в порядок. Когда сапожник увидел в руках начальника команды свою обувь, то чуть в обморок не упал. Зато потом он всегда приходил к нам в начищенных ботинках.
Легендарного Николая Петровича Старостина ветераны казахстанского футбола, игроки алматинского «Динамо» 50-х годов Борис Каретников и Иван Гилев до сих вспоминают с благодарностью.
Почти всю свою долгую жизнь Николай Петрович Старостин был культовой фигурой советского спорта. В начале 30-х он был капитаном сборной Совестского Союза, позже был создателем спортивного общества «Спартак». Футбольный клуб «Спартак» (Москва) - также детище Старостина.
А еще он, коренной москвич был сослан на 12 лет. Два года ссылки Николай Петрович провел в Казахстане. Современники Старостина считает, что он был словно бельмо в глазу одиозного министра внутренних дел Лаврентия Берия, опекавшего общество «Динамо». В Алма-Ату создатель «Спартака» попал в 50-е годы благодаря усилиям местных спортивных чиновников. Селить его пришлось тоже с ухищрениями:
Николая Петровича поселили там, где сейчас район «Тастак», - вспоминает Борис Каретников. - Но тогда, в начале 50-х годов это был не город, а уже Алма-Атинская область. Так вот, Николаю Петровичу разрешили жить только в области. Ему там определили домик, и он там жил.
Борису Каретникову и другому ветерану казахстанского футбола Ивану Гилева довелось тренироваться у мэтра.
По словам учеников Николая Петровича, он всегда выглядел свежо и был молодым, даже не смотря на возраст.
Старостин упражнения вместе с нами выполнял, - вспоминает Иван Гилев. - Мы молодые были, а ему 54 год. Николай Петрович нам не уступал. Если мы бежали отрезки, он с нами рядом был, рядом все время.
По иронии судьбы Старостин работал в Алма-Ате с командой «Динамо» из ведомства ненавистного Берия.
Какое у него было питание? - перспрашивает Иван Гилев. - Кефир, батон и ливерная колбаса. Он был подтянут, сухощавый. Он здорово за собой следил, не опускался.
В 54-м Старостина реабилитировали, и он мог возвращаться домой, в Москву. И тогда Николай Петрович позволил себе то, чего прежде никогда не делал.
Он пошел бутылку шампанского купил, разлил всем и налил себе полстакана и выпил впервые в жизни шампанское, - продолжает Борис Каретников. - Дал себе впервые в жизни слабинку выпить.
В то время, когда Старостин заканчивал дела с переоформлением документов, футболисты алма-атинского «Динамо» были на турнире в Джамбуле и жили в вагончике на железнодорожной станции.
Мы узнали, когда шел поезд Алма-Ата - Москва, в котором ехал Николай Петрович Старостин, - говорит Борис Каретников. - Остановили этот поезд, этот состав, организовали митинг и на полтора часа мы задержали весь состав.
Для ветеранов алматинского «Динамо» Бориса Каретникова и Ивана Гилева тренировки великого Старостина стали лишь небольшой частичкой их жизни. Но они и сейчас, спустя полвека благодарны судьбе за эту самую частичку.
Андрей ЖАРКОВ. «Наш спорт» (Казахстан) , 28.04.2003
ДЕД ЧАПАЙ
«Советский спорт»
,
17.07.2010
Николая Петровича Старостина в «Спартаке» звали за глаза Чапаем. Бог его
знает, откуда это пошло, но говорят, что первопричины надо искать в нашумевшем
в свое время телефильме «Орлята Чапая». Так или иначе, Старостин - это
тот человек, который является мне и отцом, и старшим братом, и воспитателем.
Человеком, в честь которого я назвал своего младшего сына.
| ПЕРВАЯ | ОЛИМП | НЕОФИЦ | ДАТА | МАТЧ | ПОЛЕ | |||
| и | г | и | г | и | г | |||
| 1 | 21.10.1932 | ТУРЦИЯ - СССР - 2:2 | г | |||||
| 2 | 23.10.1932 | ТУРЦИЯ - СССР - 0:4 | г | |||||
| 3 | 27.10.1932 | ТУРЦИЯ - СССР - 0:1 | г | |||||
| 4 | 30.10.1932 | ТУРЦИЯ - СССР - 2:3 | г | |||||
| 5 | 1 | 30.07.1933 | СССР - ТУРЦИЯ - 1:2 | д | ||||
| 6 | 07.08.1934 | СССР - ТУРЦИЯ - 2:1 | д | |||||
| ПЕРВАЯ | ОЛИМП | НЕОФИЦ | ||||||
| и | г | и | г | и | г | |||
| | | | | 6 | 1 | |||
Сегодня день рождения у замечательного футболиста СССР Старостина Николая Петровича, 13 (26) февраля 1902, - 17 февраля 1996, .
Начал играть в 1917 г. в клубной команде РГО (Российское гимнастическое общество).
Выступал в московских клубах "Московский клуб спорта" (1922), "Красная Пресня" (1923-1925), "Пищевики" (1926-1930), "Промкооперация" (1931, 1934), "Дукат" (1932-1933), "Спартак" (1935 - 1936).
Играл за сборные Москвы (1922–1935) и РСФСР (1928, 1930).
Чемпион РСФСР 1922, 1927, 1928, 1931 гг.
За сборную СССР сыграл в 6 неофициальных матчах, забил 1 гол.
Старший тренер команды «Динамо» Комсомольск-на-Амуре (1945, 1946). Старший тренер команды «Динамо» Алма-Ата (1952, 1953). Начальник команды «Спартак» (1936, 1955-1964, 1967-1975, 1977м1995).
Награжден тремя орденами Ленина (1937, 1987, 1990), орденом «Дружбы народов» (1982), орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени (1995). Герой Социалистического Труда (1990).
Старший из четырёх братьев Старостиных, Николай родился в московском районе Пресня, в семье егеря Имперского охотнического общества. Николай учился в коммерческой академии, где и попробовал впервые играть в футбол. В те времена футбол не особо занимал империю, но, в последующие годы ситуация изменилась, этому виду спорта стали уделять гораздо больше внимания. В 1910 году была основана московская футбольная лига, однако же, спустя несколько лет она прекратила свое существование - в стране разразилась революция.
Старостин приветствовал революцию в стране, сочувствовал ей, хотя и не принимал особого участия. Вскоре после смерти своего отца от тифа в 1920 г. Старостин поддерживал финансовое состояние своей семьи, играя летом в футбол, а зимой в хоккей.
Братья
У Николая Петровича было три брата, однако, он пережил их всех. Все братья играли в футбол в московском «Спартаке», отдав этому всю жизнь.
* Александр Старостин (1903-1981)
* Андрей Старостин (1906-1987)
* Пётр Старостин (1909-1993)
В 1921 году Иваном Тимофеевичем Артемьевым было основано «Московское Спортивное Общество» (позднее «Красная Пресня»), где Николай Петрович начинает играть в футбол. Команда росла, вскоре построив свой собственный стадион, и зарабатывала на свое существование продажей билетов на матчи и платным проведением выездных матчей по России. Вследствие реорганизации футбола СССР в 1926 году, Старостину приходится привлекать к спонсорству клуба союз пищевых производителей, и клуб переезжает на стадион «Томский», рассчитанный на 13 тысяч мест. Впоследствии команда еще неоднократно меняла своих спонсоров.
«Спартак» Москва
В начале 30-х Николай Старостин был капитаном сборной Советского Союза. Как высококлассный спортсмен, Старостин достаточно быстро сблизился с Александром Косаревым, секретарем Комсомола, который к тому времени, имел достаточное влияние на спортивную отрасль и, при этом, активно желал развивать её. В ноябре 1934 года, черпая средства из бухгалтерии команды «Промкооперация», Косарев берет на работу Николая и его братьев для того, чтобы усилить свою команду. Команда вновь меняет свое имя - на сей раз, имя оказывается постоянным. Команда называется «Спартак», в честь памяти римского раба Спартака, поднявшего восстание в Римской империи. Как и древнеримский тезка, клуб поддерживается только народными массами, в отличие от НКВД-шного «Динамо» или «ЦСКА», поддерживаемого Советской армией. Все четыре брата Старостина играют в команде, Николай Петрович, при этом, еще успешно занимается внутренними и внешними делами команды.
Новая форма организации соревнований
В 1936 году в СССР приходит новая форма организации соревнований по футболу - чемпионат и кубок страны. В первом розыгрыше «Спартак» остался без трофеев, но уже в осеннем первенстве 1936 года занял первое место.
В 1938 и 1939 «Спартак» выигрывает оба титула, сразу обеспокоив Лаврентия Берию, являвшегося, ко всему прочему, главой общества «Динамо». Старостин позднее утверждал, что Берия в прошлом сам был футболистом, а Старостин в 1920-х годах играл против Берии во время поездки «Красной Пресни» в Грузию и полностью переиграл его, но достоверность этого рассказа вызывает сомнения. С тех пор соперничество Спартака с Динамо стало одним из самых непримиримых в советском (а позднее, и в российском) футболе.
Доносы, лживые обвинения и ГУЛАГ
В конце 1930-х гг. многие из друзей и окружения Старостина, включая Косарева, были арестованы в ходе сталинских репрессий. Также со стороны НКВД и государственной репрессионной машины были серьезные попытки контролировать спортивные события, включая и полуфинал кубка СССР 1939 г., который был переигран после того, как «Спартак» выиграл матч, забив спорный гол. «Спартак» выиграл и эту переигровку, после чего одержал победу в финале, взяв очередной кубок СССР. В марте 1942 г. Старостина, его братьев и некоторых его друзей арестовывает НКВД по обвинению в подготовке убийства товарища Сталина. По другой версии, подтвержденной документами, Старостиных осудили за воровство, однако необходимо отметить, что ни одного конкретного факта воровства во всем деле так и не было установлено. Обвиняемым инкриминировалось также «бронирование от армии лиц, подлежащих призыву»
Также «сталинским правосудием» Старостину инкриминировались разговоры антисоветского характера
Также, помимо вышеописанных недоказанных фактов, Старостину сталинские обвинители попытались «пришить» и измену Родине, однако не смогли доказать хотя бы мотивацию такого обвинения.
Через два года пребывания в заключении обвинение с Николая было снято (версии причин освобождения различны - от популярности игрока до заступничества за него со стороны Василия Сталина. Однако братья Старостины отсидели весь свой срок, после чего, по некоторым источникам, за них также заступился Василий Сталин.
После смерти Сталина и последующего свержения и уничтожения Берии Хрущёвым все притеснения братьев Старостиных со стороны властей были объявлены незаконными, и братья были освобождены. Андрей Старостин был приглашен на должность начальника сборной команды СССР по футболу а Николай Петрович, в 1955 г., на должность главы спортивного общества «Спартак» - на этой должности Николай Петрович пребывал вплоть до 1992 года.
Роль в рождении российского футбола
1 февраля 1992 года Николай Старостин вместе с Олегом Романцевым, а также с армейцами Павлом Садыриным и Виктором Мурашко, динамовцами Валерием Газзаевым и Николем Толстых, торпедовцами Евгением Скомороховым и Юрием Золотовым выступили с меморандумом, в котором заявляли об отказе от участия в чемпионате СНГ по футболу - новообразованию, которым предполагалось заменить ушедший в небытие вместе с государством и чемпионат СССР. В результате этого документа, после некоторых переговоров со спортсменами 3 февраля, в обход других организаций (Федерация футбола РСФСР, Всероссийская ассоциация футбола) 8 февраля 1992 г. был создан Российский футбольный союз, в тот же день внутри которого была образована Профессиональная футбольная лига.
Спортивные награды и достижения
В сборной Москвы - 1922-1935, РСФСР - 1928-1930. Победитель Всесоюзной Спартакиады - 1928 и 1932. Чемпион РСФСР 1922, 1927, 1931, капитан сборной Москвы - 1928-1933. Победитель финального турнира третьей рабочей Олимпиады в Антверпене и турнира Всемирной выставки в Париже - 1937. Играл нападающим в хоккей с мячом (до 1938), в сборной Москвы 1926-1935, РСФСР - 1926-1931, чемпион СССР - 1932, 1934, победитель Всемирной рабочей зимней Спартакиады в Осло - 1928.
Ответственный секретарь (1935, 1936) и председатель правления МГС «Спартак» (1937-1942), старший тренер «Динамо» (Комсомольск, 1945, 1946), «Динамо» (Алма-Ата, 1952, 1953). Начальник команды «Спартак» (1936, 1955-1964, 1967-1975, 1977-1995). Почетный президент Международного физкультурно-спортивного общества «Спартак» (1991-1996), которое в настоящее время носит его имя.
Государственные награды
* Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (19 апреля 1995) - за заслуги в развитии физической культуры и спорта и большой личный вклад в возрождение и становление спортивного общества «Спартак»
* Герой Социалистического Труда (1990)
* Три ордена Ленина (1937, 1987, 1990)
* Орден «Дружбы народов» (1982)
Николай Старостин Футбол сквозь годы
© Старостин Н. П., наследники, 2017
© Вайнштейн А. Л., литзапись, 2017
© «Центрполиграф», 2017
Старостин – по-русски футболист. Разговор с Михаилом Шириняном, внуком Н. П. Старостина
В очерке Льва Кассиля, страстного болельщика «Спартака», написанном в середине 30-х годов, рассказывалось о том, как один иностранный журналист показал на игрока, который красиво отобрал у противника мяч, и спросил: «Кто это?» – «Старостин», – ответил писатель. Хавбек, сделав обманное движение, обвел опекуна и дал пас «на выход». «Кто это?» – спросил иностранец второй раз. «Старостин», – последовал ответ. А тем временем форвард, получивший мяч, ворвался с ним в штрафную площадку и ударил так, что сетка ворот вздыбилась горбом. «А это кто?» – снова вопросительно глянул на соседа журналист. И услышал то же слово: «Старостин».
Тогда иностранец написал в блокноте: «Старостин – по-русски футболист».
Николай Петрович Старостин – старший из четырех братьев, высококлассный футболист, основатель клуба «Спартак», безусловный лидер, фигура историческая и легендарная. О нем мы разговариваем с внуком Старостина Михаилом Шириняном.
Как появилась эта книга?
М.Ш. Время наступило такое – перестройка, гласность, – появилась возможность рассказать многое о 1937 годе, о лагерях. Идея витала в воздухе, это было востребовано. А учитывая биографию деда, это было очень актуально. Старостин издал к тому моменту две книги: «Звезды большого футбола» и «Мои футбольные годы», но они посвящены исключительно спорту. А эта книга про его жизнь, про все, через что пришлось пройти. Ему часто предлагали написать воспоминания, но дед говорил: «Еще рано». Ситуация в стране еще не была готова к обсуждению произошедшего. Он тянул, и в конце 80-х настал момент, когда уже можно было опубликовать воспоминания.
Издатель. Александр Вайнштейн уточнил, что вдохновителем написания мемуаров Старостина был выдающийся спортивный журналист Лев Иванович Филатов. Именно он уговаривал его писать.
Могла ли переигровка полуфинала Кубка СССР 1939 года сыграть зловещую роль в аресте братьев Старостиных?
Издатель. Из протокола Кубка СССР по футболу 1939 года: «Руководство «Динамо» (Тбилиси) опротестовало результат матча, посчитав, что после удара Протасова мяч выбили с линии ворот, и гол был засчитан неверно. Первоначально протест был отклонен, и 12 сентября был сыгран финальный матч. Неожиданно через несколько дней было принято решение всё-таки переиграть полуфинальный матч 30 сентября.
В повторном матче вновь победил «Спартак», финальный матч решили не переигрывать».
М.Ш. Такого не было никогда в истории советского спорта. Команда была настроена выиграть, несмотря ни на что. Хотя все осознавали, что куратором «Динамо» (Тбилиси) был Берия и переигровка была организована именно им.
Возможно, эта победа стала последней каплей в аресте братьев. Недовольство Берии накапливалось постепенно, копали под Старостиных, собирали доносы. С одной стороны, популярность братьев спасла их жизни. Они же были народными героями. В то время за «Динамо» болела только милиция, за ЦСКА – армия. А «Спартак» был и остается народной командой. С другой стороны, возможно, эта слава и привела к аресту. Братьев раскидали по разным лагерям.
Каким был Старостин в семье?
М.Ш. Дед был настоящим главой семьи, патриархом. Домашние старались предугадывать его желания. Он работал почти до самой смерти, до 93 лет. Футбольный клуб «Спартак» был его жизнью и смыслом существо вания. С утра он уходил, возвращался только вечером, в половине восьмого примерно, очень уставший. Бабушка (супруга Антонина Петровна) подавала ужин, потом этим занималась моя мама (дочь Елена Николаевна). Дед никогда не пил и не курил. Мой отец – мы же жили все вместе – много курил, его обычно выгоняли на кухню. Да и я, учась в институте, покуривал. Дед проветривал, закрывал двери, посматривал укоризненно: «Опять курил». Но то, что его слово в семье было законом, – это точно. Он поддерживал всю свою большую семью и семьи братьев. Он был безотказным.
Дед решал и большинство бытовых проблем членов команды. К игрокам он относился как к членам семьи. Однако домой к деду за помощью никто не приходил. Черенков приходил, но ко мне, потому что мы играли вместе. Все вопросы решались в клубе или по телефону. Дед вечерами с телефона не слезал.
Любимые игроки Старостина?
М.Ш. Сергей Сальников и Федор Черенков.
Издатель. Поговаривали, что Сергей Сальников – сын Старостина. Сам Сальников эту легенду не очень-то опровергал. Его дочь Алла как-то заметила: «Отец шутил. Ему было приятно. А вообще, я думаю, раз существует легенда, которая приписывает нашему папе родство с одним из основателей «Спартака», значит, Сальников занимает важное место в сознании болельщиков. Это здорово».
Почему Старостин не любил Бескова?
М.Ш. Деда за глаза в команде называли Чапаем, видимо, потому, что он был настоящим командиром. А Бескова называли Барином.
Думаю, что истоки неприязни именно в том, что Бесков из «Динамо».
Издатель. Соперничество красно-белых и бело-голубых – отдельная страница отечественного футбола. Сейчас оно происходит на поле, а раньше имело черты непримиримого личного противостояния. Старостин до конца жизни испытывал острую неприязнь к «Динамо», считая, что в лагерь его с братьями отправил вдохновитель и куратор бело-голубых Л. П. Берия. Евгений Ловчев вспоминал: «Старостин приезжал в Тарасовку на электричке. По дороге покупал газеты и читал их. На газете же писал себе тезисы, пока шла тренерская установка, чтобы последним аккордом настроить команду. И вот тренер Гуляев говорит: «Динамо» – это серьезный соперник». Возникает секундная пауза, и в тишине жужжит муха. Чапай берет газету, на которой только что писал тезисы, сминает ее.
Муха садится на стекло – и Старостин со словами: «Ух, «Динамо» проклятое!» оставляет от нее мокрое место».
М.Ш. Ну и, конечно, они оба были с очень сильными характерами. Нашла коса на камень. Вот если взять тренеров «Спартака» тех времен, Симоняна например, он, при всем моем уважении к Никите Павловичу, слушался деда. Или Гуляев – тоже. А с Бесковым было негласное противостояние. Они бы рассорились намного раньше и столько времени бы вместе не проработали, если бы не Андрей Петрович Старостин. Тот был дружен с Бесковым. И играл роль своеобразного буфера, он сглаживал все острые углы. Андрей Петрович умер в 1987 году, после этого сотрудничество деда и Бескова продержалось только год. Но этот год был очень конфликтный. Хотя при всей конфликтности они относились друг к другу с большим уважением.
Они были очень разные люди. Бесков действительно был барином, любил выпить хорошего коньячку, а дед был очень-очень строгих правил. Оттого, что они были слишком разные, воспринимать им друг друга было очень тяжело. В команде они играли роль доброго и злого полицейских. Дед был добрым и очень отзывчивым, хотя и очень требовательным, а Бесков – требовательным и жестким. Игроки чувствовали подспудный конфликт. Евгений Ловчев, например, был на стороне деда, а Александр Бубнов – на стороне Бескова.
Бесков подготовил список 7–8 игроков на отчисление, поставив вопрос ребром: или я, или они. А игроки эти обладали определенным весом, и начался бунт. Но в то время решение об увольнении принималось в кабинетах наверху, и Бесков уже ничего не мог сделать.